Олег Викторович Журкин

Отшельничество зародилось на Востоке. Первые отшельники, как правило, устраивали себе жилище в шалаше, или в пустыне, или в пещере, или просто где-нибудь под сплетёнными ветками деревьев. Так, живя в полном одиночестве, они питались ягодами, орехами или финиками. Проводя жизнь в молитвах, размышлениях и при полном отказе от всяких удовольствий, они пытались подавить человеческое естество и присущую человеку тягу к удовольствиям земной жизни, чтобы достичь небесного блаженства. Сами того не желая, они тем не менее влияли на других. Скоро к ним стали присоединяться люди, которые жили по соседству в отдельных кельях и стремились во всём подражать им. Всегда существовала тенденция к переходу от отшельнического монашества к общественному. Оказавшись сегодня перед фактом превращения христианства в корпоративные организации, церковь совершает бегство подобно отшельникам и сталкивается с нуждами и проблемами которые переживала уже не раз. Испытав атаки со стороны мира, общество начинает испытывать омиршвление. Но церковь оказывается стойкой и в этой ситуации. Защитной реакцией её в такой период становится отшельничество. Омиршвление - это переход от первоапостольского устройства к другому устройству, зачастую основанному на принципах мирского правления. Привести в такое состояние народ божий не так просто. Верующие отчаянно защищаются. Основной её защитой является череда мудрых наставников. При наличии этой преемственности процесс омиршвления будет сильно затягиваться, как это было с обществом отшельников. При этой преемственности процесс омиршвления будет сильно затягиваться, как это было с обществом отшельников. Их основательная работа по очищению от мирского мировоззрения, работа по подавлению плоти духом, работа по преобразованию ума была ярким проявлением любви к Богу, чем и был вызван шаг отшельничества. В этот период, когда люди продолжали вести борьбу с миром, ценой потери общения с религиозными людьми, и долго не имея единомышленников, становясь отшельниками ради чистоты своего духа и близости к Богу, формировалось их представление о практической жизни, которая неминуемо будет подобна первоапостольской, так как имеет одного автора – Духа Святого. Итак, мы видим, что искренние верующие не могут долго действовать индивидуально. Даже если духовный человек решит пребывать в одиночестве, то сразу же уразумеет, что лучших духовных результатов он достигнет, имея единомышленников. Из истории монашества мы видим, как мир постепенно завоёвывает церковное общество и насколько это общество трудно завоевать. Видим, какой урон духовное общество наносит миру, пока не удастся его в чём-то соблазнить.
«По сути, между идеалами Колумбана и раннего святого Бенедикта было много общего. Оба полагали, что монахам лучше жить в общинах, чем в скитах» (с.117). Мудрые наставники хорошо делают, когда избирают соответствующую себе замену, обеспечивают преемственность. Такое положение делает устои несокрушимыми. Трещина в бастионе церкви – это когда мудрец по какой-то причине больше опирается на Свод правил. Даже самые мудрые правила в сегодняшней ситуации, могут оказаться не подходящими завтра. С того момента как мудрецы частично сняли с себя обязанность руководства, переложив их на плечи прошлых поколений, начался медленный распад духовной силы общества отшельников. В желании защитить своё дело Сводом правил виден некий страх – несовершенство его автора. И в самом деле Колумбан и Бенедикт допускают некий рационализм в выводах. Они верно отмечают правильное стремление к общественному служению отшельников, наблюдают их совместную жизнь, но поступают не по Духу этой жизни, когда вносят туда рационализаторское зерно. Причиной подобного упорядочения монашеской жизни может стать неудавлетворение её материальной стороной, когда она уже достигла духовных высот и люди в простоте принимают дары от Бога. Это взгляд на жизнь монахов со стороны, так как не несёт в себе духовной заботы и переживания. Позже, когда борьба с миром достигла своего пика, что в самом монашестве нужно было проводить бесконечные реформы, монахи делали отчаянные попытки исправить положение и уйти от общинной (монастырской) жизни. «Ещё один реформаторский орден был основан в 1084 году – это был орден святого Бруно в Савойе. В монастырском комплексе в Шартре у каждого монаха был свой маленький домик, где он работал, готовил себе пищу, питался, изучал науки и спал в одиночестве. Эти домики стояли вокруг внутреннего дворика и снаружи были обнесены стеной, где они собирались по воскресеньям и праздничным дням…»
Чем скит отличается от общины? Орден Бруно ярко показывает, что скит, это жильё монаха, которое не обязательно лишает его общественной жизни. Домики в ордене Бруно были те самые скиты. Однако, монахи жили коллективно. Непонятно, чем же лучше, если монахи не живут в скитах? По совету отцов монашества, верующих обязательно нужно собирать в монастыри. В Шартре повторяли то расположение скитов на Востоке, когда монахи переселялись ближе друг ко другу, чтобы вести совместную духовную жизнь в простоте. Возвратясь к прежнему укладу отшельников Орден Бруно тем самым налаживал в своей среде здоровую духовную атмосферу. Так вот, такое поселение не есть община в формулировке Бенедикта и Колумбана. Общиной они называют порядок и устройство монастыря, когда монахи живут не в скитах. Чем же отличается общественная жизнь, когда её лишают индивидуального жилья? Скорей всего это новшество, не предусмотренное Богом для церкви. Оно не вписывается в божественное устройство. Мы видим, как оно принесло дисгармонию в жизнь верующих. Оно требовало чрезмерного руководства и ответственности, которому многие люди по причине здравости и возраста не находила место. Один инородный элемент притягивал за собой второй. Общественное здание вместо индивидуального жилья – это первый инородный элемент. Второй элемент, как вытекающее из этого следствие – организации жизни в этом жилье. Итак, высокомудрствование заключается в допущении, что лучше перейти к совместной жизни оставив скиты. Это незначительные уступки философии мира. В развитом виде эти идеи показаны в коммунистических утопиях гуманистов Томаса Мора и других. Это человеческое изобретение коллективизма всецело в духе высокомудрствования. Так мир незаметно занимает свои позиции с подачи старейшин. Даже мудрецы порой не могут угадать, как отразиться их слово, и от какого духа их учение. Любое слово, сказанное пресвитером, может нести далеко идущие последствия. Тем более если оно ставится в Своде правил для всех поколений. Зачем увеличивать свою ответственность став законодателем? Проще подготовить хорошего приемника, который будет действовать по обстоятельства. Однако, рассматривая законотворчество Колумбана и Бенедикта, можно с увлечением следить насколько тонкой и выверенной может быть борьба между светом и тьмой.
Следующим шагом к омиршвлению стало второе нововведение в устройстве, сделанное Аббатом Самсоном XII в. Устав от беспорядков в обществе аббат провозгласил себя начальником. «Посоветуйте, как лучше управлять кладовыми? Никто не ответил, кроме одного, который сказал, что нельзя назвать ни одной причины, которая лежала бы на поверхности проблемы. На третий день аббат сказал то же самое; и один монах ответил: «Это ты должен дать нам совет, ведь ты – наш начальник». И аббат сказал: «Раз вы не хотите давать своих советов и не знаете, как управлять собственным домом, то управление монастырём доверяется мне, как вашему духовному отцу и наставнику. Я беру в своё ведение кладовые и все расходы на приём и содержание гостей, и управление всеми без исключения внутренними и внешними делами монастыря». Сказав это, он лишил кладовщика и распорядителя их должностей и назначил на их место двух других монахов, а над ними поставил человека из своего ближайшего окружения» (с.118).
Свод правил и общинная жизнь побуждали иметь должности. Однако, в духовной жизни нет должностей. Монахи не были младенцы умом, поэтому ясно видели вред этих нововведений. Реформатору Одо трудно было навязать уставные отношения другим отшельникам. Ему нужно было применять необычные ухищрения, чтобы втереться в доверие. В основном он это делал своим кротким поведением. Как человек, он был отличным христианином во всём, что касается добродетелей. Трудно было заметить, что он не всецело был предан Богу. Реформу он совершал как бы для Бога, возможно искренне доверяя законодателям. Однако, он нёс волю человеческую в которую закрались идеи из мирского устройства. Зачатки идеологии коллективизма неизбежно приводят к командно-административной системе, если ни что не препятствует его росту. Многих лукавый убедил, что община строится по принципам коллективного устройства. Истинная же община едина в духовном действии и объединяется для духовного труда, не затрагивая частную собственность. Если собственность частная, каждый несёт ответственность только за себя. Он не может в своих бедах обвинить другого человека, не может чего-то требовать от ближнего, не может переложить более тяжёлую работу на плечи другого человека. Поэтому при истинном устройстве заботы имеют меньше власти завладеть человеком, духовно обокрасть его.
Соединившись в большой дом и распределив обязанности, мы сталкиваемся с необходимостью иметь правила общежития. Для соблюдения этих правил, мы нуждаемся в человеческом давлении. И с каждым из этих шагов мир всё больше порабощает общество Господне. Появилась новая традиция. Аббат принял черты руководителя, а не только наставника. Он дал заразительный пример всем остальным. В этом же XII веке омиршвление дало бурные всходы. Абеляр, будучи сам монахом, сокрушался по поводу растущей светскости монастырей. «Мы, которые должны жить трудом рук своих (что, по словам святого Бенедикта, единственное, что воистину делает нас монахами) и не предаваться праздности, это главному врагу души, теперь стремимся жить за счёт труда других людей и таким образом всё больше ввязываемся в мирские дела – и, пытаясь под действием земной жадности быть в своём монастыре богаче, чем были в миру, мы подпадаем под власть светских привилегий, а не Господа… Мы берём от сильных мира сего подношения в виде денег, зданий, аренды и крепостных… и чтобы защитить эту свою собственность, вынуждены появляться во внешних судах перед мирскими судьями»
Следующий шаг в развале апостольского устройства происходит ещё быстрей. «До времени руководства монастырём аббатом Хьюго рвение и усердие монахов нейтрализовало всю эту роскошь. Однако равновесие монастырской жизни, столь мудро созданное святым Бенедиктом, было нарушено. Время работы было сокращено, чтобы увеличить время для литургий. Настоятели больше не жили одной жизнью со всеми монахами, не спали с ними в одних спальнях, не принимали вместе с ними пищу, не руководили их жизнью с любовью, пониманием и одновременно со строгостью любящих отцов. Теперь большую часть времени они проводили в судах, где защищали земные интересы аббатств, и при дворах правящих особ Европы» (с.126).
Свод закона во многом зафиксировал основные моменты жизни церкви во истину отделённой от мира. «День начинался с восхода солнца заутренней (по сути – второй из семи обязательных молитв). После этого братья шли умываться, прежде чем немного перекусить – если это, конечно, был не постный день или большой пост. Затем шли обедня и месса, после чего братья собирались в общей комнате для обсуждения неотложных проблем, выслушивания жалоб или принятия новичков в монастырь. После этого монахи шли заниматься предписанными им делами: одни работали в полях или в саду, другие знакомили новичков с правилами монастырской жизни или занимались переписыванием манускриптов. Богатство монастыря зависело от усердной работы разных монахов – кладовщик занимался закупкой еды и напитков, распорядитель – приёмом гостей; наставник заведовал школой послушников, а библиотекарь выдачей книг, а также переписью манускриптов. После этого в монастыре служили обедню, затем монахи обедали, а один из них читал псалмы с кафедры проповедника. Далее ещё пять часов работы и – вечеря, после которой монахи имели право немного отдохнуть. Перед ужином они ещё раз умывались и перед отходом ко сну шли на последнюю за день службу. Но в полночь монастырский колокол звонил опять, и зевающие и дрожащие от холода монахи с трудом спускались по крутым лестницам, чтобы принять участие в первой службе дня». (с. 119) Эта обычная жизнь отшельника служила хорошим условием для духовной работы. Как мастер окружает себя необходимыми инструментами, так мастер веры окружает себя подходящими условиями для максимального производства веры. На востоке, где было развито отшельничество в чистом виде, монах питался даже хуже. Однако, там всё это происходило от природы, по зову сердца, не ради дисциплины. Такой подход, несомненно, сохраняют опытные учителя. Образование приводит человека к пониманию важности всех идей заключённых в правилах, когда человек начинает видеть глазами разума духовную работу. Но в то время эти походы ещё не были правилами, а были проявлениями свободы мощного духовного тела. Душа испытывает много радости от жизни мощного духа, а всё остальное – это особенности проявления этого духа. Свод правил скопировал естественную жизнь особенно сильных духом людей. Отстранившись от нечистых верующих, вместе они стали переживать церковную жизнь в её первозданном виде, какой она записана в Деяниях.
Сегодня новых отшельников, которые к монашеству не имеют отношения, появилось достаточно много. Они просто не могут выносить бездуховность так называемых церквей и не посещают поэтому общения. Они нуждаются в настоящих церковных отношениях. В некоторых городах они уже встречаются между собой. Начинает появляться общество с чертами первоапостольского устройства. Для современных отшельников межконфессиональные преграды уже рухнули.
Рассмотрим подробнее жизнь того общества, которое уже всецело вкусило истинное устройство, пока его не превратили в монастыри с монахами. Колокол заменяли обычные часы. Распорядок дня строился по такому же принципу. Им не нужен был монастырь при занятиях общим делом. Они вместе заготавливали продукты, обменивались книгами. Для этого не обязательно иметь общие складские помещения. Свод перенёс всю атмосферу отшельника в монастырь. Бенедикт научился от такой церкви, но стал практиковать копию, а не оригинал. Он видел поселение отшельников с устройством первоапостольской церкви. Это общество имело порядок и устройство, который апостолы перенимали у Христа. Такой подход со времён императора Константина был почти забыт. Всему христианскому миру была заметна особая близость отшельников к Богу. Когда основные особенности жизни отшельника стали восприниматься как правила, стали не результатом жизни, а формой особого порядка, монашество стало не правильно восприниматься поверхностными или плотскими людьми как различные приёмы для спасения. Жизнь, выработанная отшельниками, помогала им подавлять своё плотское начало, чтобы ходить в свободе духа, обеспечивать беспрестанное давление на тёмные силы стабильностью и высокой частотой молитв
(7 молитв в день). Причём они равномерно были распределены во времени. Отсюда появление заутренней и первой службы дня. Активность молитвенной борьбы и продуктивность приводило к привычке уподобляться Богу, так как встреча с Ним происходит в каждой молитве. Наша психология так устроена, что если мы очень часто будем общаться с определённой личностью, то станем перенимать некоторые его привычки, меняться под воздействием сильного характера. В селении монахов было ежедневное общее собрание и общая жизнь без коллективизма. Каждый вносил свою лепту в общественную жизнь, часть от своей индивидуальности, живя отдельно. До появления монастыря это устройство повторяло описанное в Деяниях. Это церковь в наибольшей своей силе. Поэтому, такое её состояние мы наблюдаем крайне редко. Лукавый готов сразу же внести свои коррективы, насколько это позволит надзиратель (самый мудрый христианин). Сегодня надзирателем (пресвитером) становится человек угодный толпе. Если надзиратель не достаточно умный, то он с лёгкостью примет одно из лукавых предложений этого мира. Что и происходит. В результате повальное омиршвление христианских организаций. Церковь сегодня повторяет за миром. Это её крайне жалкое состояние. Верующие скопировали демократические выборы. Не мир учится у церкви, как надо жить, а церковь любуется мирским гуманизмом сегодняшнего дня. Всё же церковь держится, пока существует преемственность пресвитеров, пока они могут влиять на результаты голосования и приводить своего приемника. Лидер, знающий истинное устройство, что оно есть наилучшее условие для духовной работы, уже не станет экспериментировать, или ослаблять необходимые правила. В этом суть надзирательства. Однако, кто сегодня может сказать, что знает истинные правила? Почти во всех христианских организациях устройство не совсем отражает учение апостолов. Тем не менее каждый ратует за свои добавления и изменения в устройстве. Кто-то из современных отшельников увидел возрождение истинного порядка, которому подражал Павел. В нём нет монашества в современном его представлении. Мы увидели, что наша жизнь стала больше походить на отшельников и прочих людей, нашедших единомышленников в духовной жизни, как это было в средние века. Наша жизнь строится по там же правилам монахов, когда они ещё не вкусили монастырской жизни. Дух влечёт нас к такой жизни, полной духовной борьбы и абсолютно мёртвой для наслаждений и развлечений. Этим путём возможно следовать также всей семьёй.
Ссылки из книги «Европа в средние века» Марджони Роулинг, Москва «Центрполиграф» 2005 г.

Сегодня все больше доверяют псевдохристианским идеям , которые не отображены в святых текстах. Оправдывая себя божественным именем церковь принялась "развивать" повеления Господни и свои добавления выдают за волю Господа. Таким образом возникло учение о Доме молитвы, учение о церковной десятине , о литургии или "богослужении", о хорах и группах поклонения, учение о покрове и многое другое. Каждая организация считает свой порядок божественным на все времена. Но мы не можем канонизировать свои решения! Все церковные постановления, дошедшие до нас в виде приданий, не являются обязательными для исполнения, за исключением предания апостолов. Вечным мерилом надо считать только Слово Бога. Кто отвергает все псевдобожественные каноны, и не строит этим фальшивого христианства, приглашаем к сотрудничеству.

Пасторы обкрадывают Бога тем, что берут десятину.
Десятина не предназначена для финансирования здания церкви и её внутренностей.
Предназначение её, как показано в законе заключается в поддержке тех, кто
работал в храме, потому что они не имели собственной земли, а также в поддержке
вдов и бедных, чтобы они могли есть и одеваться (Второзаконие14:28,29). Как
обстоят дела в знакомой вам церкви с поддержкой вдов и бедных, странников? Есть
ли в ней люди, которым бы Бог повелел оставаться без заработка, как было с
теми, кому Бог не дал удела (собственности)? Служители самовольно отказываются
от собственной работы, думая тем самым попасть в категорию левитов. Однако,
чтобы стать левитом, надо принять обрезание и принадлежать к левитскому роду.
Если всего этого нет, то десятина тратится не по назначению, воруется. Поэтому
общество «Лоза» не берёт десятину, так как десятина применима к жизни по
иудаизму. Мы, язычники, если хотим давать десятину, то должны это делать в
порядке, установленном Богом, а именно отнести её в Иерусалимский храм. Ни
каких других десятин мы не видим в Писаниях. Мы не можем называть десятиной то,
что ею не является. 10% от зарплаты – это уже не Библейское, а церковное
понятие и новая десятина, выдуманная человечеством. Это своеобразная дань
церковной традиции, особенность всемирной религиозной системы, состоящей из
множества церквей – организаций (сект). Это странная с точки зрения иудаизма
десятина ни когда не доходит до адресата. Нам, живущим в условиях Нового Завета,
не куда относить десятину, нет всего того, для чего она предназначена
(поклонение в храме и служители храма). Десятина не применима к жизни церкви.
Поэтому в обществе «Лоза» нет такого понятия как десятина.
Олег Журкин.
«Проблема возникает,
когда церкви считают кражей решение людей не давать десятину в церковь, или что
такие люди считаются непослушными Богу и находящимися под проклятием, если они
продолжат не платить десятину или решат уйти из церкви-организации. И то и
другое является кражей – кражей денег у людей и кражей их свободы служить Богу»
(Торбен Санигаард).

Мы слышим историю о том, как церковь когда-то
сменила свой порядок и устройство. Но в организациях не объясняют, почему это
произошло. Создаётся впечатление, что эти изменения, плод мудрости, что это
некое совершенствование. Например, говорят: «Всё общее между христианами было до
тех пор, пока поняли, что в этом есть недостаток и стали менее открытыми друг с
другом. Тоже с совместным принятием пищи. Всё это вызывало некоторые
неудобства». Одним словом, служение
усовершенствовалось. Однако, в организациях принято опускать некоторые
подробности из этой истории. Почему-то напрочь забыли о императоре Константине, который примерно в
340 году н.э. производил все эти реформы, что он был сторонник смешения
христианства с различными светскими идеями и верованиями. Сделав христианство
государственной религией, он стал управлять христианством и внёс новый порядок
и устройство. Изменения были внесены не по причине новых божественных
откровений, а в результате подражания миру , которым занимался реформатор
Константин. Если бы ни он, люди бы продолжали как 300 лет до этого действовать
по своему обыкновению, описанному в Деяниях. Это собрания по домам, специфика
собрания – обучение, а не евангелизация, проповедь на нейтральной территории (уличная),
отсутствие иерархии в управлении и т.д.



Что же, организации не хотят возвращаться к
прежним устоям, поэтому опускаются неудобные детали истории. Мы же не имеем ни
чего из современного устройства в своём обществе. Поэтому нам не нужно
отказываться от чего-то привычного, что-то переделывать. Мы начали с подражания
верующим, которые были до Константина и видим все преимущества этого
устройства.
(Олег Журкин).