Что делать?

COM_KUNENA_LIB_BBCODE_QUOTE_NON_EXISTANT_USER написал(а):

Stanislav: Пошел спать… Как дойдете до Криштиану Роналду - разбудите.

"Не будите спящую собаку".

За собаку ответишь!

(продолжение)

В первом матче «Скиф» встречался с торпедовцами. Газета «Южная заря» устами А. Новосельцева выразила сдержанную надежду на то, что «… наши земляки, дебютирующие ныне в «высшем футбольном обществе», оправдают ожидания многочисленных поклонников любимой народной игры». Поклонники сами не знали, что им сегодня ждать от своего «Скифа». Только безнадежные оптимисты могли верить в победу дебютанта. Даже Сявый колебался, хоть и «держал мазу на полбанки».
В воскресенье в Южном всегда солнечно. Кто знает, кем установлен такой порядок, - небесной канцелярией или классическими антициклонами, - но он устраивает всех. Особенно – болельщиков. В то апрельское утро южногородское солнце приветствовала футбольную премьеру. За час до игры Летов нарезал букет сирени. Для торпедовцев. Поклонники обычно вручали цветы своим футболистам, а уж те отдают их гостям. Летову не нравилось это. Он посылал с букетом кого-нибудь из мальчишек, подающих мячи, и строго наказывал:

- Не нашим! Смотри Сербову не сунь!

Он пришел на стадион рано. Очень хотелось, чтобы выиграл «Скиф». Он понимал, что, с точки зрения строгой спортивной логики, это невозможно. Но в том-то и прелесть футбола, что в нем далеко не все логично. Случаются нечаянные победы. Хорошо, если бы сегодня! Первая игра в классе «А». Как это вдохновило бы ребят! Все равно, что спринтеру вырваться на старте на два метра вперед.
Летов поймал себя на том, что каждый раз находит обстоятельства, благодаря которым именно этот матч исключителен и крайне важен. Так же, как все болельщики. Он оглянулся на соседей, празднично возбужденных, по-мальчишески перекликающихся и галдящих, весело спорящих. Трибуны были заполнены до краев. Не только ребятишки, но и вполне солидные люди сидели даже на бетонном барьере, опоясывающем стадион. И только зеленое дно было пусто и торжественно чисто.
«Был бы хороший футбол», - пришел Летов к своей постоянной формуле. Но этого-то он и не увидел.

Борисоглебский собрал ребят на установку за два часа до игры. Ни минутой раньше. В этом тоже был великий смысл, так же, как в том, что он лично повернул ключ в двери и обшарил глазами комнату: нет ли посторонних. Он говорил коротко и веско, словно отдавал приказ. Выиграть трудно. Главное – уберечь свои ворота. На самый худой конец, проиграем «ноль – один». Это лучше, чем «два – шесть». Но почти тысяча шансов на ничью. Нулевую. Отсюда – тактика. Оба полузащитника – в своей шрафной. За линией защиты на подчистке – Джуркович. Пройдут Губанова, умри, но останови. Не надейся, что позади – такой классный вратарь, как Белкин. И всем тоже: мешать торпедовцам. Мешать всеми силами. Работать, хоть падать с ног, но не давать им завязывать комбинации и проявить техническое превосходство над «Скифом». Если они начинают от своей штрафной (а «Торпедо» это любит) наше нападение выполняет функции защиты. Обороняйтесь так, будто за вами не сто пятьдесят футов поля, а свои ворота! Нет возможности отдать своему – посылай за боковую, куда угодно, но только разрядить обстановку и сорвать планы соперника.
Борисоглебский прошел через всю комнату к двери и еще раз подергал ее. Только после этого он сообщил некоторые сведения совершенно секретного свойства.

- Их вингер вертит здорово, - сказал он. – Так вы, это касается особенно защитников, Джурковича и Губанова, берите его справа: он после Франции еще не в порядке и здорово бережется.

- Только не доломайте совсем, - мрачно посоветовал Валя Назаров.

Один он позволил себе реплику. Может, потому, что сидел в запасе. Так же, как Воронов, вытесненный заслуженным мастером Марфушиным.

- Всем все ясно? – заключил Борисоглебский.

- Работать надо – и точка, - откликнулся Губанов. А Володя Воронов поднял руку. Взметнулась рассеченная бровь, а в насмешливых глазах мелькнул вызов.

- Я не понял: по воротам бить можно? – спросил он.

- Вам пока – нет! – отпарировал Борисоглебский. – А шутить будете после матча. Устроим вечер отдыха и еще кое-что, - это он говорил уже не Воронову, а Белкину. – В общем, никто обижаться не будет. Только отработайте как надо.

Кроме игроков и Семен Семеныча, один Чибисов присутствовал на установке. Он встал, провел ладонью по лицу и разжал рот. Он говорил о том, что почти все они – студенты, а футбол у них – основной предмет. И еще о патриотизме:

- Надо доказать москвичам, что нас следует уважать, А то они, скажу по секрету, вчера уже хвастались: «Меньше, чем по одному на брата, мы им не набросаем».


Они сделали все, что от них требовали и Борисоглебский, и Чибисов.

(продолжение следует)

(продолжение)

Они сделали все, что от них требовали и Борисоглебский, и Чибисов. Им еще и повезло. Торпедовцы нервничали: их выводила из себя тактика «Скифа». С первой минуты южане «тянули время». Иначе говоря – срывали и срывали игру. К тому же, москвичи были не в форме. По сути, первый раз за полгода они играли в сухую погоду. И все-таки они били и били по воротам. А южногородцы – два-три раза. Как-то Сербов – издали, да еще Марфушин блеснул своим былым финтом, вышел на удар, но его догнал торпедовский защитник, и знаменитый вингер послал вялый мяч мимо ворот.

- «Неудобно было», - объясняли в толпе вокруг Летова. Гудел утешительный мотив:: «Для наших нулевая ничья – все равно, что победа».
Но Летовым владело чувство опустошенности, которое неизбежно возникает, когда сталкиваешься с чем-то неправильным, ненастоящим, хотя ты еще не разобрался в нем до конца.
«Лучше уж проиграли бы, что ли? Но только дали бы на что посмотреть», - Летов оглянулся: не слышит ли кто его кощунственных мыслей. И тут же повторил эту фразу вслух. Он ждал бури. Но вокруг молчали.

А дальше «Скиф» выиграл у «Молдовы». Скромненько так. Один – ноль. Но еще два очка легло в копилку.
«Старею окончательно», - сказал себе Летов. Ему не понравился и этот матч.
Марфушин забил гол на первой минуте. Единственный раз за весь матч защитники роковым образом зевнули. А потом были бесконечные раздражающие и футболистов, и зрителей выбрасывания из-за боковой, удары от ворот и погони на последнем дыхании за нападающими «Молдовы». Когда Губанов в третий раз схватил нападающего за футболку, пытаясь удержать его, трибуны уже не хохотали, а возмущенно свистели. Губанов вообще блеснул своим умением «тянуть время». Едва ли не с центра отыгрывал мяч к своим воротам Белкину. Тот возился минуту и только после этого выбивал мяч тому же Губанову. А он опять возвращал его вратарю.

- С поля Губанова! – крикнул звонкий голос.

Сявый обернулся к невежде.

- Ты что воешь? Хотишь, чтобы нам банку закатали? Не беспокойся: Губан дело знает. Два очка в заначке – и порядок.

- Смотреть не на что!

- Смотреть иди в балет, - хмыкнул презрительно Сявый. – Там голые ноги и еще что-то показывают. А тут за красоту призов не выдают. Кто больше накнокал – тот и в королях. Понял?

У «Скифа» вырабатывался свой почерк.

(продолжение следует)

(продолжение)

У «Скифа» вырабатывался свой почерк. Скверный? Федор Андреевич этого не находил. Чибисов – тоже. Тем более, что у «Нефтяника» тоже взяли два очка. Опять-таки единственный гол забил на последней минуте Сербов. Благодаря Марфушину. Вообще-то контакты у них никак не налаживались: заслуженный мастер терял мячи и Сербов – тоже. Но тут, перед самым концом матча, Марфушин классически упал вблизи штрафной «Нефтяника». Он перекатился через ноги защитника и скорчился, вертясь в таком положении. Потом вытянулся и бессильно раскинул руки. Картина агонии была воссоздана блестяще.
Судья назначил штрафной. Марфушин поднялся, все еще страдая, но подошел к мячу. Гуреев легонько отстранил его и подозвал Сербова. Славка Сербов долго смотрел на мяч. Трибуны стонали. Наконец Сербов издалека разбежался и ударил прямо в «стенку». Мяч отскочил обратно и Сербов пробил снова. На этот раз – в ворота.
Сявый вскочил, обнимая и целуя соседей.

- Я ж мазал, что сделают их! – орал он.

В гуле и суете Летов не сразу заметил, что один из защитников «Нефтяника» лежит, скрючившись и не шевелясь. Он был в обмороке. Результат болевого шока, как определил врач. Вот что значит Сербов!
Хлынула волна легенд о страшном ударе молодого нападающего из безвестного доселе «Скифа». Футболисты относятся к таким рассказам весьма скептически. Они знают им подлинную цену. Сами в детстве спорили до хрипоты о том, на какой ноге носил красную ленточку Бутусов: на правой или на левой. В том, что оберегая жизнь вратарей, ему запрещали бить самой «страшной» ногой, никто из мальчишек не сомневался. Потом многие познакомились с Бутусовым и вместе, наверное, смеялись над наивной футбольной сказкой.
Но все же после матча с «Нефтяником тренеры начали приставлять к Сербову двух опекунов. Тогда неожиданно для противников голы стал забивать длинный, костистый, медлительный, но играющий точно Сергей Чередин. Немного – один за игру. А потом «Скиф» брал измором «законные», как говорил Сявый, два очка.
Зрители, особенно в других городах, говорили: «Не спортивно!».
Комментаторы придумали термин: «Скифский щит». Они тревожились, что футбол из-за такой, с позволения сказать, тактики, утрачивает интерес. Что это уже не эмоциональное зрелище, а тягостное для всех мероприятие.
Эстрадники пели под маленькую гармошечку обидные куплеты о «Скифе».
Борисоглебский выслушивал все это со вниманием или улыбкой, а в следующем матче «Скиф» был таким же. И задача та же: проиграть – так минимально, устоим – нулевая ничья, а повезет – выиграем. Не всегда это проходило. «Зениту» проиграли на его поле. «Спартаку» - на своем. Не помогло даже блестящее безо всяких преувеличений мастерство Белкина.
Так или иначе, «Скиф» закончил первый круг сверх ожиданий успешно, и в итоговой таблице в «Спорте» его имя было набрано почетным жирным шрифтом.
Южный ликовал.
Газеты напечатали фотографии и шаржи на Белкина, Губанова, Сербова, Марфушина и Чередина. Вышел киножурнал: «Знакомьтесь, «Скиф». Поэт городского масштаба Н.Ляпис-Трубецкой сочинил песню, положенную на музыку композитором Вл.Меркиным:
Так мчись и мчись победно, «Скиф», вперед,
На штурм чужих ворот …
Поэтическая рекомендация несколько расходилась с тренерскими установками Федора Андреевича Борисоглебского, но, как известно, поэзия призвана возвышать нас над прозой жизни.
Песня была записана на пленку и исполнена после первого матча, которым открылся второй круг. Она прозвучала, как чарльстон на похоронах. «Скиф», вопреки страстным призывам Ляписа-Трубецкого и Меркина, мчался не вперед, а назад и отнюдь не на штурм.

- Нема дурных, - не очень изыскано, но точно сказал корреспонденту «Физкультурника» тренер украинской команды, с которой встречался «Скиф». – Один раз у них номер прошел. Хватит.
Украинцы целеустремленно растягивали и изматывали защиту «Скифа». Они расшатали ее, как стену, упорно повторяя и повторяя толчки. И стена рухнула. За десять минут до конца они забили «Скифу» пять голов. Два пропустил Белкин и ушел, ругаясь и прихрамывая. Остальные – Толя Атманаки.

- Все закономерно, - сказал себе Летов.

(продолжение следует)

Нет! Вы не Чернышевская, вы Толст'ая... Сколько можно размазывать! Давайте уже про Криштиану Роналду!

Один раз я уже "перелопатила" в угоду Вам свою повесть о футболе с ангельского на русский. Таперича Вы предлагаете мне ее еще раз переделать? На сей раз с русского на гишпанский? Нет уж, дудки!
Тем более, что здесь уже размещена пятая часть всей повести.
Терпите.

читаю с удовольствием. когда продолжение?

Василий написал(а):

читаю с удовольствием. когда продолжение?

Сегодня.

(продолжение)

- Все закономерно, - сказал себе Летов. – Долго это продолжаться не могло.

Федор остался таким же, как был. Каким он знал его и до, и после.
Менялась оболочка, масштабы. Суть оставалась та же. Он подумал об этом еще в пору успехов «Скифа», когда впервые встретил Борисоглебского.
Они столкнулись тогда нос к носу в автобусе. Федору деваться было некуда: Летов долго смотрел на него в упор и со значением, словно испытывая. Федор ерзал, выглядывал в окно, но не выдержал и, наконец, встретился глазами с Летовым, в ту же минуту возопив:

- Пал Палыч! Конечно – Вы! Я ж давно все присматриваюсь …

- Узнал все-таки, - удовлетворенно сказал Летов. – Вот так, брат, жизнь нас и сводит. А я тебя – сразу. Как только ты появился в Южном.

- Что ж не подходили? – упрекнул Федор и посмотрел в окно. – Где это мы? Я до сих пор ни черта не знаю.

- Торопишься? – спросил Летов.

- Нет, время еще есть, - ответил Федор и опять оглянулся назад. - А Вы - на пенсии?

- Угадал, - сказал Летов. – Второй год капусту ращу. Ну, рассказывай, кого встречал из наших.

- Да так, вроде бы никого, - наморщил лоб Федор. – Гетьман, помните? У Вас с ним давняя любовь, - он засмеялся деланно и громко. – Он теперь наш сосед. В Алайске. Предфедерации. А так – никого.

Он замолчал. Летов понимал его. Федор находился в том тягостном состоянии, которое неизбежно возникает, когда судьба свяжет тебя на четверть часа в трамвае или автобусе со старым забытым знакомым. Хорошо, если ты имя его помнишь, а то стоишь и мямлишь: «Ну, как дела?», «Как семья?» … И молишь: хоть бы скорее остановка!
Но сейчас было сложнее: Федор несколько раз видел Летова на заседаниях Федерации. Здоровался с ним также, как со всеми, знакомыми и незнакомыми. И все. Теперь они впервые сидели лицом к лицу, и Борисоглебскому было трудно под взглядом Летова, все видящим и все понимающим.

- Как Мартынов, не знаешь? – спросил Летов. – Он же тоже, наверное, по футбольной линии.

Борисоглебский потер виски:

- Чтоб не соврать, лет пятнадцать его не видел. Приезжал он как-то в Заволжск. Я сам был человек маленький Чем я мог ему помочь?

- Так, - сказал Летов. – А он же, наверное, надеялся. У него же никого, кроме …

Борисоглебский положил ему на руку ладонь, сжал пальцы и пошел к выходу:

- Увидимся! – пообещал он.

Автобус долго стоял перед светофором, и Летов, высунувшись из окна, опять увидел Борисоглебского и Чибисова. Они переходили улицу.

- Может, такси схватим? – спросил Борисоглебский.

- Зачем? – развел руками директор. - Сейчас Гуреев мою машину подаст.

- Слава богу, - сказал Федор. - А то жить не дают фанатики. И все как назло со мной сто лет знакомы!

Летов поспешно отвернулся.

(продолжение следует)

(продолжение)

Было больно, что «Скиф» проигрывал всем подряд. Но иначе и быть не могло. Вместо ненадежных случайностей действовали могучие закономерности. И не в пользу «Скифа».
Они проявлялись во всем.
Летов рассуждал с приятелем. Тот день назад возвратился из Москвы.
Летова сближали со старым приятелем не только болельщицкие симпатии, но футбол был обязательной темой в их беседах. Тем более сейчас. Приятель видел в Москве два выступления «Скифа».

- Жалко и позорно, - сказал он с горечью. – Даже вспоминать не хочется. Просто издевались над нашими.

- Устали они. Вымотались они и физически, и морально, - покачал головой Летов. – И знаменитостям этим, Губанову и Белкину – они, конечно, отличные игроки – тоже надоела до чертиков такая, с позволения сказать, тактика. А Марфушин – вообще пшик. Может, когда-то он и блистал, а сейчас – пустой звук. И Воронов – из-за него не выступает. Я сколько раз настаивал. Но Чибисова не переспоришь, - вздохнул он. - Пока жизнь его сама носом не ткнет.

- С Марфушиным конец, - сказал приятель. – Вы здесь еще не слышали, что-ли?

- Постой-постой! – прервал его Летов. – В Федерации же все тревожатся: получили телеграмму – «Марфушин и Сербов отстранены от игр». Надурили они там? Я так и знал. Мало, что сам негодяй, еще мальчишку за собой тянет. – Он стукнул себя по груди. – Я ж говорил: все эти «варяги» - одна зараза. Не слушали …

- Сербова, может, еще и помилуют, - сказал приятель. – А этого гнать надо в три шеи и все звания с него снять. Позорит их только. Ты б видел, как куролесил. Я случайно проходил по Пушкинской площади, смотрю – Марфушин! Шофера из такси выбросил, сам за руль. Славку – в кабину, и покатили к Манежу, прямо на светофоры. Шум, свистки … Стыдно мне было, что я – южногородский. Кругом же возмущаются: «Это из «Скифа», молодчики …»

- Какой этот Марфушин, к черту, южногородский, - выругался Летов. - «Благодарить будете Борисоглебского», - передразнил он Чибисова. И зло поклонился: - Спасибо, Федор Андреевич! Сделал что мог.

Они помолчали.

- Все сразу, - с досадой хлопнул ладонью по столу Летов.

- А иначе не бывает. – Приятель положил себе в чай лимон и помял ложечкой. – Вот представь: огромная плотина. Могучее тело. Тысячи фунтов бетона. Стоит, как скала. Кажется – на века. Но где-то трещинка, ты понимаешь? Незаметная глазу. Все проглядели, а она есть. И будет увеличивать вглубь и вширь. И однажды плотина рухнет. Полетят глыбы. Хлынет со страшной силой вода, все сметая на пути. И все удивятся: «Как это – вдруг?» А катастрофа началась с той самой трещины. В то день, когда играл оркестр и произносились речи …

(продолжение следует)

(продолжение)

«Скиф» катился с вершины турнирной лестницы к ее подножью. Катился шумно.
В большом, в общем-то заурядном, но кичащемся своей красотой городе среди гор случилась еще одна беда. Выбыл из строя Белкин.
Обоих премьеров, вратаря и центрального защитника, Лева Задов поселял в отдельном «люксе». А Марфушина – с доктором Папахристосом. Сейчас Марфушина не было. Его лишили почетного звания и окончательно дисквалифицировали. Он шел к этому концу и закономерно достиг его. Жаль только, что это случилось в «Скифе» и заодно пострадал Сербов. Славку Сербова, правда, всего лишь отчитали и отстранили на три игры.
Доктор жил теперь вместе с Левой.
Вечером к ним в стенку постучал Белкин.
Доктор густо намазал бриолином волосы и замаскировал нежную лысину.
В номере у премьеров расположилась веселая компания: несколько юнцов, все как на подбор ржавые и низколобые, с реденькими жесткими усиками, и несколько искусственных блондинок. Обнявшись за плечи, они пели что-то непонятное.

-Налить штрафную нашему дорогому другу! – вскочил на стул юнец, демонстрируя тонкие цыплячьи ножки, обтянутые «джинсами».

- Подожди! – посадил его Белкин. В глазах у него вспыхнули дикие огоньки. – Док! – сказал он. – Мы тут соревнуемся. Не удивляйтесь. За каждый стакан вина звездочку на погоны. Они говорят, - он повел вокруг пальцем, - у нас даже до майора никто не дослужится. – Белкин взял стакан и налил до краев. – Док, держите и докажите!

Папахристос был вдвое старше Белкина, но он не мог жить без футбольного зрелища и благоговел перед звездами. Поэтому и попросился в команду.
Он лихо выпил.

- Браво, - сказал Белкин, - держите, лейтенант, - и протянул второй стакан.

Ржаво-белесая компания повизгивала.
Доктор выпил еще три стакана.

- А теперь – встать, майор! – велел Белкин. – Пусть посмотрят, чего стоят южногородские парни.

- Я не пьяный, - произнес Папахристос.

Он поднялся, повернулся к двери, постоял несколько секунд, застыв по стойке «смирно», и рухнул в коридор, открыв лысиной дверь.
Стенания и крики вылетели вслед за ним.
Из общего номера выскочили ребята. Назаров перевернул, словно бревно, доктора и, глядя на его открытый застывший рот, испуганно спросил:

- Убился, что ли?

- Унесите майора, - сквозь слезы распорядился Белкин.

Теперь Назаров понял. Он оставил доктора и шагнул через порог в «люкс».

- Ты что же это делаешь, подонок? – спросил он тихо, но его услышали потому, что сразу наступила тишина. Кто-то за столом всхлипнул и осекся.

- Но-но, синьор, - повел ладонью Белкин перед лицом Назарова. Он был совершенно трезв или казался таким.

Назаров перехватил его руку и отвел вниз. Он говорил прямо в лицо вратарю:

- Ты понимаешь, что они завтра разнесут по свету? Тебе наплевать. Тебе вообще на все наплевать: и на «Скиф», и на Южный!

- На некоторых, безусловно, - Белкин долго смотрел Назарову в глаза.
За столом опять взвизгнули в предвкушении захватывающих событий.
Белкин медленно поднял руку и небрежно пощекотал усы Назарова. И вдруг побледнел и начал опускаться на колени. Назаров только держал его за руку, а вратарь все приседал и приседал, стиснув зубы. Он лег к Валиным ногам и прохрипел:

- Кончай … Пусти …

Он встал, мотая правой рукой.

- Проводи своих … Этих, - кивнул на стол Назаров. – Слышишь?

Белкин раскачивал правую руку, будто баюкал ее …

- Мое дело, - сказал он сквозь зубы.

- Ладно! – решил Назаров. - Тогда сам уходи!

Он повернул вратаря, подхватил его под локоть, вывел в коридор и закрыл дверь с такой силой, что она сама собой защелкнулась на замок.

(продолжение следует)