Что делать?

Все события в повести – вымышлены.

Прошлым летом в город Южный приехал новый тренер футбольной команды "Скиф" Георгий Мартынов. Его пригласили вместо Федора Борисоглебского, и никто не увидел в этом ничего значительного: в Борисоглебском к тому времени успели разочароваться, Мартынова не знали, а к частой смене тренеров привыкли и футболисты, и болельщики.
И только сам Мартынов никак не мог избавиться от неотступной мысли: "Надо же - снова Федька ..."
Она возникла еще в Москве, и все звучала на одной и той же назойливой ноте: в реве двигателей за иллюминатором лайнера, в шелесте ожидаемого Мартыновым весеннего дождя, в поскрипывании "дворников", стирающих мутные капли с лобового стекла таксомотора.
В Южном стояла самая что ни на есть весенняя пора. Бежали справа и слева частые черные стволы, кора на них была даже на взгляд скользка, желтая земля под деревьями - неуютна, мокра и кое-где растоптана. Было сыро, душно и серо. Мелькали одинаковые простенькие особнячки под черепичными крышами. Потом встали впереди большие здания, открылась за поворотом площадь с памятниками и фонтаном. Возникла высокая легкая гостиница.
"Все-таки большой город", - успокоил себя Мартынов.
Представление о Южном сложилось у него еще в юности, после какой-то случайно прочитанной книги, и было таким же традиционным, как у всех, кто здесь не бывал: духота и овощи.
Сейчас солнца не было. Над городом висело низкое небо, белесое и влажное, напоминающее мокрую вату.
Мартынов поднялся в номер. Он постоял у окна, разглядывая сверху площадь. Асфальт отсюда казался лакированным, Множество людей озабоченно и торопливо сновали по нему, словно все спешили в сухость и уют. Только автобусы оживляли пейзаж, блестя красными и синими боками. Мартынов вспомнил Северодвинск, где он прожил дюжину лет, и вздохнул, будто был виноват и пожинал плоды возмездия.

- Надо же! - в который раз подумал он, услышав властный стук в дверь, и тут же понял, что это действительно Федька. Федор Андреевич Борисоглебский шагнул к нему навстречу, худой, высокий и усатый, и обхватил Мартынова широкими мягкими ладонями. Потом отодвинул его, секунду разглядывая его молча, даже к свету повернул, и наконец воскликнул:

- Гошка! Ей-богу Гошка! Все такой же. - Он выпустил сочную очередь смеха, мгновенно успокоился и сел. Словно выполнил обряд. Он обрюзг, но все равно был красив и солиден. Влажные глаза блестели, и дышал он уверенностью и силой. - Сколько же мы с тобой не виделись? - Борисоглебский запрокинул голову и зашевелил губами. - Дюжину лет, точно Да-а ... - Он похлопал сидящего напротив Мартынова по колену.
Снизу доносился задушенный ресторанными стенами мотив:

Издалека долго течет река ...

- Может, спустимся? - кивнул Федор. - Или ты до сих пор: ни-ни?

- Честное слово, я только пообедал, - извиняющимся тоном ответил Мартынов. "Сколько лет не виделись, - подумал он, перехватив взгляд Федора, и вот тебе на: встретились как чужие. Да и у тех хоть какой-то интерес друг к другу, а тут ... - Он посмотрел на скучающее и сразу постаревшее лицо Борисоглебского, слушал его вялые слова. - А чего было ждать? - продолжал он про себя. - Как это в геометрии? "Если две линии расходятся под углом из одной точки, то чем значительней удаление, тем больше расстояние между ними". Может, и нет такой аксиомы. Может он изобрел ее сейчас, слушая сочное гудение баса ("а раньше был басок ..."), глядя на литые щеки ("а полнеть Фрэнк еще когда начал ..."). Все было, только разрослось"

- Я тебе сейчас все по-быстрому выкладываю, - говорил Федор, - чтобы завтра в Совете голову друг другу не морочить. Передам дела - и баста.
Он рассказывал сейчас о спортбазе "Скифа".

- В хорошем колхозе - и то лучше. Своими глазами увидишь.

- Может, вместе пойдем? - спросил Мартынов.

- Время душит - вот так, - Федор провел большим пальцем по горлу и сделал умоляющие глаза. - Сезон же на носу, сам понимаешь. Бомбят телеграммами из Алайска: "Команда и болельщики ждут ..." – Он сокрушался, но губы расползались в довольной улыбке. – Хату хотели дать на окраине, я сказал – нет! Только в центре. Нашли. – Ему не терпелось, наверное, выложить еще один козырь. – С каким-то они там заслуженным тренером договаривались до меня. Оставили. В общем, ладно. Все это не важно. – Он снова обрел товарищеский тон. – Главное – будем рядом. Отсюда до Алайска минут сорок лета. Так что будем встречаться. – Он захохотал. – На высшем уровне. Ты же знаешь: «Скиф" и "Алайск" - все равно, что «Спартак» и «Динамо». Как встретятся – рубка страшная. Дерби одно слово. Эти, - он кивнул за окно, - ни разу не выигрывали там, а «Алайск» - здесь. Счеты старые, а мы будем расплачиваться. – Он протянул пальцы. – Держи!
Мартынов вяло хлопнул. Федор поднялся и встал к нему вполоборота, поднес ладонь к лицу, прикрывая деланный зевок, и спросил:

- Ну, как твои?

- Скоро здесь будут, – ответил Мартынов. – Заезжай. Соня тебя сегодня вспоминала, как раз перед отъездом о тебе говорили.

- Ладно, - поспешно откликнулся Федор. – Спасибо. Передавай ей привет.

- А ты? – спросил Мартынов.

Борисоглебский рассмеялся, но уже не так удачно:

- Я как всегда – в кандидатах. Ты же слышал: по переписи тридцать миллионов лишних. Кому-то надо заботиться? – Он присел на ручку кресла, и оно накренилось под его тяжестью. – Да! – вспомнил он, но прежде долго прикуривал от зажигалки в виде монетки. – Ты, конечно, будешь обижаться, Георгий Петрович, - решительно произнес он, выпустив длинную струю дыма, но со мной все-таки уезжают несколько игроков. Можешь поверить: никого я не подбивал, не агитировал. Привыкли ко мне они, что ли? – Он пожал покатыми плечами. – Ну Куницын, Губанов – понятно. Я же их и привел в эту «столицу». – Он показал глазами на площадь внизу. – Так нет! Чередин тоже просится. Просто проходу не дает. Вот, - он начал шарить в карманах, - вчера написал.

- Я верю, - остановил Федора Мартынов.

- Я тебе по-честному, - сказал Борисоглебский. – Клянусь. Ты же знаешь.

- Спасибо, - сказал Мартынов.

- Ну и чудак ты! Такой, как был, - на этот раз искренне расхохотался Борисоглебский. Он наклонился к Мартынову. – Скажу по секрету: думал, как услышишь, так съездишь мне.

- За что? – без энтузиазма спросил Мартынов. – Не ты, так другой. Хорошо хоть сразу.

- Легко тебе жить, - развел руками Борисоглебский. – Теоретик, философ! Ну, бывай!

- Федор! – окликнул Мартынов. – А с этим, с центральным нападающим, с Сербовым ты не говорил?

Борисоглебский потоптался.

- Он сам чего-то все набивается, - ответил он, нащупывая портсигар.

- Ты бы уж со всеми, - сказал Мартынов.

- Издеваешься? – спросил Борисоглебский.

- Зачем? Я серьезно. И не обижусь, и никому не скажу. Пусть сразу.

Борисоглебский задумался, глядя на него широко открытыми глазами. Сигарета прилипла к его губе.

- Хитер ты! – неуверенно погрозил он пальцем, украшенным двумя перстнями. – Ну, до завтра!

Мартынов выглянул в окно. Федор стоял у входа в гостиницу под бетонным навесом. Он что-то соображал, рассеянно похлопывая себя по карманам, достал свою блестящую зажигалку, подержал ее, сжал в ладони, и наконец прикурил. Но тут же бросил сигарету, растер подошвой и шагнул в людской поток. Мужчины и женщины, как и всюду в дождь, почти бежали, сутулясь. Покатая спина долго еще была видна. Мартынов следил за ней, пока она не исчезла.

- Опять Федька, - сказал он вслух. – Судьба, не иначе.

(продолжение следует)

(продолжение)

- Опять Федька, - сказал он вслух. – Судьба, не иначе.
«Черт его знает, - упрекнул себя Мартынов, - может я грешу против Федьки?»
Судя по отчетам из газет команда выступала неровно: то проигрывала слабым, то побеждала корифеев. Проигрывала, особенно во втором круге, катастрофически: пропускала за игру по три, четыре мяча в каждом матче. Выигрывала без блеска. Чаще всего – «один-ноль». Так «Скиф» победил киевское «Динамо». «Тактическому и техническому превосходству киевлян, - было написано в газете, - «южане» противопоставили самоотверженную защиту».
Его даже совесть замучила, пока он не увидел своими глазами «Скиф» в матче с чемпионом страны.


Было это уже в конце прошлого сезона. Он приехал в Москву Вызвали в Федерацию футбола. Мартынов любил ходить по столице пешком. Он шагал по улицам и бульварам, освещенным осенним солнцем: его все время закрывали легкие, но упрямые тучки. В каждый свой приезд он узнавал и не узнавал Москву и радовался, словно все, что он видел: и зеркальные витрины многоэтажного салона мод, и влажные весенние цветы, и реклама спектакля во Дворце Съездов, - предназначалось для него и принадлежало не только москвичам, но и северодвинцам и вообще – всем.
Так он дошел до Лужников и слился с потоком болельщиков, редким, удивительно неторопливым и спокойным. Вокруг говорили о каких-то пустяках, никакого отношения к футболу не имеющих. О предстоящем матче не вспоминали. Никто не сомневался в победе москвичей. И сами чемпионы, как вскоре понял Мартынов, тоже.
Когда на поле выбежали парни из «Скифа» в желтых футболках, чувство, похожее на ревность, шевельнулось у Мартынова в груди. Он увидел и Федора, хотя в другой обстановке, конечно, ни за что не узнал бы его на таком расстоянии. Борисоглебский топтался у ворот, накинув на плечи тяжелое коричневое пальто, и что-то кричал своим. «Вид, ничего не скажешь», - подумал Мартынов.
Борисоглебский подпрыгнул и даже дрыгнул ногой, будто показывая, как надо бить. На миг он растерял солидность, но Мартынов теперь окончательно убедился, что это, конечно, Федор.
К началу матча трибуны заполнились едва на одну треть. Москвичи – народ, избалованный футболом. Да и погода была сыра и ненадежна: вот-вот заведется надоедливый и упорный меленький дождь. Пришли главным образом самые ярые поклонники, чтобы пережить под занавес сезона еще одно торжество обожаемой команды. Пусть даже над отпетым «Скифом», в высшем футбольном свете.
Мартынов мог окликнуть Федора, но ему мешало чувство неловкости, будто он был в чем-то виноват.
Это был безрадостный матч. Оба тайма прошли на штрафной площадке «Скифа». Только с великою натяжкой можно было назвать «стойкой защитой» то, что делали «южане». Они отбивались, кто как умел. А большинство умело плохо.
Чемпионы, как сказал однажды комментатор, пижонили. Они откровенно кичились своим превосходством. Рядовой гол их не устраивал, и юный центральный нападающий неподалеку от "скифских" ворот сделал пируэт и попытался забить мяч пяткой. И промахнулся.
«Всерьез не принимают, - понял Мартынов, - поэтому «Скифу» проиграли и «Зенит» и армейцы. Но так бывает один раз».
На завершающий удар вышел полузащитник москвичей, ветеран сборной страны. Он подхватил мяч и на груди внес его почти в ворота, но за шаг до меловой линейки потерял. Вратарь Куницын (Мартынов давно знал его как отличного игрока) успел накрыть мяч. Чемпионы, все также улыбаясь, переглянулись и не спеша пошли от ворот. Болельщик позади Мартынова заржали, как в цирке во время клоунады.

- Ничо! – сказал не совсем трезвый голос. – Еще у них в запасе шестьдесят, не-е, даже шестьдесят пять минут. Наложат полную сетку.

Но до конца первой половины так ничего и не произошло. А когда началась вторая, Мартынов опять посмотрел на Борисоглебского. Федор сидел застывший и напряженный. «Ждет», - подумал Мартынов и тут же понял, чего тот ждал. Прямо с центра «южане» едва ли не всей командой ринулись вперед. Это была почти безнадежная и потому отчаянная атака. Москвичи понеслись в свою штрафную, но Вячеслав Сербов, молодой нападающий «Скифа» метров с тридцати попал в ворота. Никто – ни чемпионы, ни публика этого не ожидали.
А дальше все поучилось так, как нетрудно было предвидеть. Чемпионами овладела злость и досада, а потом – самый настоящий страх, еще более сильный и угнетающий потому, что проигрывали они не "Шахтеру" и, на худой конец, не киевским динамовцам, а какому-то «Скифу». Гол, обычный гол в ворота заурядной команды воспринимался сейчас ими как Бог весть какое значительное событие, и это сковало их напрочь. Они били и били: то мимо ворот, то в штангу, то в руки вратарю. И когда все кончилось, их капитан, отличный и очень выдержанный спортсмен, закрыл в отчаянии руками лицо.
Борисоглебский высочил прямо на поле, размахивая огромными полами пальто. Он ловил своих игроков и пытался прижать их к себе. Они проходили в раздевалку совсем рядом, ссутулившиеся, тяжело шаркая бутсами и, глядя на их постаревшие мокрые лица, Мартынов понял, как они безнадежно устали.

- Нет, это не футбол. Нам такой футбол не нужен, - сказал он громко.

- А что еще москвич скажет? – повернул к нему сияющую плоскую физиономию большеголовый человек в зеленой велюровой шляпе. - Нет, это именно тот футбол, который Советскому Союзу нужен!
Из-под шляпы блестящими арбузными семечками светились радостные глазки. Он простирал короткие руки навстречу «Скифу», словно пытался сразу обнять всю команду. Ребятам было явно не до него, но Борисоглебский слегка поклонился и прикоснулся к козырьку. Он улыбался, высоко неся голову.
Мартынову стало больно за «южан». Хотя кто они были ему?
Он стоял не таясь. Знал, что все равно в ореоле только что добытой славы Борисоглебский его не узнает.

(продолжение следует)

Дорогая сестра, а может стоит старину Чернышевского перечитать и там найти ответ на вопрос "Что делать" нам, как быть и жить дальше)?

Перечитайте, Александр Сергеевич.

Нет! Такой футбол нам не нужен!

COM_KUNENA_LIB_BBCODE_QUOTE_NON_EXISTANT_USER написал(а):

Перечитайте, Александр Сергеевич.

Тут важен настрой сестра, нужный получить легче, поскольку сегодня 8 Марта). Не исключено, что Вы сестра есть реинкарнация той самой Веры Павловны, пребудет его слава в веках, писателя и публициста Чернышевского. Ну вот погружаясь в сон я дам себе установку, с Вами и с Вашей всё вертящейся в колесе Сансары предшественницей, втроём встретиться, хорошо посидеть, ну втроём же не обязательно мужикам встречаться, можно и одному мужчине с двумя прекрасными особами, а от чего же нет? Посидим рядком, поговорим ладком да и решим между делом, вопрос, поставленный Вами на обсуждение нашим форумчанам. Надеюсь Вы не будите сестра против)?

Привет всем, кто любит футбол Да здравствует футбол экстра-класса!
Лига Чемпионов УЕФА - чёткий и зрелищный турнир. Мне очень нравится
Вчера мадридский "Реал" вышел в четвертьфинал, одержав красивую гостевую победу над итальян."Наполи". Что скажет сегодня вечером на "Камп Ноу" каталонская "Барселона", после унизительного поражения от "ПСЖ" в Париже?
Поговаривают, что "Барса" - инопланетяне Так ли это на самом деле? Посмотрим. Перед ними стоит непростая задача. Для выхода в следующий этап соревнования надо забивать пять мячей.

Stanislav написал(а):

Нет! Такой футбол нам не нужен!

Уговорили, черти полосатые!
Вы тут подумали и ... я решила: "А не перенести ли мне действие повести моей в Россию?"
А что? Где наша не пропадала? НО!..
Это повлечет за собой переработку в корне всего произведения. Сами посудите: из мира капитала мне должно перенести действие в мир жестких "социалистических" отношений, в мир "руководящей и направляющей" силы КПСС и советского народа.

Дайте мне немного времени на внесение изменений в два первых сообщения моих.

(продолжение)

Чтобы не встретиться с Федором в Федерации, он пошел туда очень рано. Еще до начала работы. Он знал о привычке председателя приходить прежде сотрудников. Тихими коридорами прошел Мартынов мимо пустых комнат. Никем не охраняемая дверь в кабинет была распахнута настежь. Председатель, еще очень крепкий и молодой, года три назад он сам играл, стоял у стены с карандашом в руке и что-то шептал про себя.. Мартынов извинился.

- Поднес "Скиф" лидеру, - председатель кивнул на таблицу. - Кто мог ожидать? А? - Он пожал руку Мартынову обеими руками. - Ты видел, Георгий Петрович?

Мартынов кивнул.

- Ну и как твое мнение?

- По одной игре судить трудно, - ответил Мартынов, - Но, по-моему, не "Скиф" выиграл, а москвичи проиграли. С самого начала. И даже раньше.

- Мудр ты!.. - засмеялся председатель. - Не зря мы тебя в боги подняли.

Мартынов не понял.

- Да-да! - председатель взял его за плечи, внимательно разглядывая. - Присвоили тебе заслуженного. За этим и вызвали.

- Спасибо, - ответил Мартынов и почувствовал, что у него, как в детстве, запылали уши. И повторил: - Спасибо!

- На здоровье, - ответил председатель. - И еще, Георгий Петрович: хотим рекомендовать тебя в класс "А". Сейчас туда много команд влилось ... Хорошие тренеры вот как нужны. - Он провел пальцем по шее. - Навязывать твою кандидатуру никому не будем. Не беспокойся ... Предложим, а они свяжутся с тобою сами.

Мартынов задумался. Нет, никак нельзя было сейчас уезжать из Северодвинска. Он даже лоб потер.

- Я понимаю, - сказал председатель. - Но ты же можешь, Георгий Петрович. Создашь еще одну классную команду, Не ради меня. Не ради себя. Ради футбола ...

(продолжение следует)